Спокойный город. Мечтаете о спокойной жизни? Вот самый спокойный и тихий город России. Самый спокойный и безопасный город страны

Всего 20 лет назад Россию раздирали экономические и военные проблемы, и тогда казалось, что спокойных городов в стране просто нет. Сейчас же самый спокойный город России, как и его ближайшие преследователи, стараются сделать все, чтобы гражданам не пришлось переживать за свою жизнь и за собственное здоровье.

Самый спокойный и безопасный город страны

Социологи неоднократно проводили исследования, чтобы выявить самый спокойный город России. В расчет брались показатели по уровню преступности, и количеству криминальных единиц в населенном пункте. Удивительно, но в последние годы несомненным лидером этого рейтинга является город Грозный.

Несмотря на свое печальное прошлое, и на военные конфликты, которые раздирали страну 15-20 лет назад, сейчас жить в Грозном можно без лишних забот о собственной безопасности. После того, как столицу Чеченской республики полностью отстроили и восстановили, здесь установился блаженный мир и покой. Уровень преступности здесь по-настоящему низок, а местные жители стараются лишний раз не разжигать конфликтов.

Единственное, о чем следует помнить девушкам, отправляющимся в Грозный - это то, что нравы страны очень специфичны. Мусульманская культура не позволяет женщинам ходить в слишком открытой одежде, также не следует вести себя вызывающе на улицах города, чтобы не столкнуться с проблемами.

Газета "Коммерсантъ" также проводила исследования, посвященные поиску самого безопасного города в России. Согласно проведенным исследованиям, этот почетный титул получил Калининград, где уровень преступности оказался на удивление низким.

Еще несколько самых безопасных городов России

В списке городов, наиболее приспособленных для безопасной и спокойной жизни, составленном газетой "Коммерсантъ" оказались также Иркутск, Краснодар, Белгород и Подольск. Считается, что в этих городах не только низкий уровень преступности, но еще и созданы наилучшие условия для развития бизнеса.

Социологические исследования также помещают в свой список самых спокойных городов России населенный пункт Хасавют, расположенный в Дагестане. Считается, что в небольшом городке практически нет преступности, а вот уровень безработицы здесь довольно высок, что сказывается на общем экономическом состоянии городка.

Примечательно и то, что социологические исследования продемонстрировали низкий уровень безопасности как в Москве, так и в Санкт-Петербурге. Оба города не вошли даже в первую двадцатку наиболее спокойных населенных пунктов России. Скорее всего это связано с тем, что из-за большого количества населения, организовать полноценную защиту граждан от криминальных единиц бывает очень сложно. Однако высокий уровень опасности проживания в столице и в Санкт-Петербурге никак не влияет на популярность этих городов.

Список самых безопасных городов России кого-то может удивить, но эти населенные пункты уже давно доказали свой почетный статус. Несмотря на то, что жить в Калининграде и в Грозном действительно безопасно, общий уровень криминальной активности в России довольно высок.

Мошкину показалось, что на асфальте рядом с его собственной тенью мелькнула чья-то еще. Он вздрогнул, обернулся — никого. Он покрепче сжал пальцами целлофановый пакетик в кармане плаща. В этом «самом спокойном городе Земли» (так гласили плакаты) спали крепко и долго, шататься посреди ночи было не принято. Мошкин потел и грыз ногти. Клиента не было. Непонятно — ждать дальше или мчаться домой, рассовывать по карманам товар и уходить. Отчаянно хотелось сладкого. Мошкин подумал о конфетах в нижнем ящике комода, и рот наполнился слюной. Организм требовал сахара.

Кто-то хлопнул его по плечу. Мошкин подскочил — он не слышал, как сзади подошел человек. Под капюшоном не разобрать, но Мошкину показалось, что он видел его в местной забегаловке. Человек пробормотал: «Я от Гаврилы». Мошкин сунул незнакомцу пакетик и тут же почувствовал, как в другой карман опускается сверток. Теперь — домой, туда, где можно запереть дверь и спуститься в подвал. Развернуть сверток и пересчитать конфеты — не обманул ли клиент. А потом до отвала наесться сладкого, достать из тайника коробку с товаром и долго сидеть и рассматривать каждую пуговицу. Мошкин помнил, во сколько и в какой день он выцарапал иголкой каждый из этих крошечных рисунков: птенца в гнезде, гриб или хитрую кошачью морду. Он точно знал, где подобрал каждую деревяшку, камешек или кусок стекла, чтобы потом приделать к ним петельку или проделать дырки, покрасить или покрыть лаком.

Все началось с прадеда. Когда Мошкин был маленьким, старик часто ворчал, что это не дело — выдавать людям по две конфеты в день. Сладкое в семье любили только два человека — прадед и маленький Мошкин. Иногда старик вдруг откуда-то приносил несколько лишних конфет. Тогда они вдвоем забирались в подвал, съедали их и рассматривали прадедову шкатулку. В ней были пуговицы, каждая — с цветным рисунком или крошечным камешком. «Это все, что осталось от моего дела», — вздыхал прадед. До интервенции у прадеда был свой пуговичный магазин и свое производство.

Иногда мать устраивала старику разнос. Она запирала дверь на кухню и отчитывала его: «Перестань учить моего сына пережиткам прошлого. Он будет таким же, как ты. Двадцать второй век на дворе, забудь про бизнес (Мошкин в пять лет еще не знал, что это). Ему не надо менять мир. Мечты об успехе — для закомплексованных, для невротиков, понимаешь ты это?!» Она думала, Мошкин не слышит. Но он стоял под дверью, вслушивался и не понимал, почему мама так ругается. А потом однажды прадед уехал — собрал свои вещи за десять минут, сел на корточки перед Мошкиным и шепнул: «До встречи, парень. В этой стране ты будешь счастливее, чем я». И быстро вышел за дверь. Больше его никто не видел.

Мошкина не беспокоил он сам — ему казалось, проблема во всех остальных

С тех пор прошло уже 15 лет, и Мошкин совсем не чувствовал себя счастливым. Он был зол на прадеда — за то, что тот так ничего толком не объяснил, что так мало рассказывал про свои пуговицы: зачем он их делал, почему так хотел, чтобы они непременно были красивыми и разными, что это за «бизнес», от которого так оберегала мать. На мать он тоже был зол — за то, что ругала прадеда, что в остальное время была убийственно невозмутима и мила. Не просыпалась по ночам, не грызла ногти, как сам Мошкин. Они с ней были так непохожи.

Мошкину вообще казалось, что он не похож ни на кого. Психотерапевт говорил, что человек не может быть каким-то «не таким», что надо принять себя. А если тебя что-то беспокоит, нужно найти причины. Но Мошкина не беспокоил он сам — ему казалось, проблема во всех остальных. По вечерам, развалившись на диване у Гришкина (черт знает, почему они вообще подружились, наверное, потому что с детства жили по соседству), Мошкин спрашивал: «Ты знаешь, что раньше пили много кофе? Его покупали за деньги, и на стаканчике могли написать твое имя». Гришкин отвечал: «Но ведь это еще до интервенции. Персонализированный маркетинг. Какой-то несчастный закомплексованный человек очень хотел угощать всех своим кофе и продвигался с помощью этих стаканчиков. Не понимаю, что тут интересного». Мошкин смотрел на Гришкина и видел у него на лице то же выражение блаженного спокойствия, что и у матери.

С тех пор, как уехал прадед, он успел отучиться в школе, и там ему рассказали, что такое бизнес и богатство. Раньше многие открывали свое дело и продавали людям нужные, приятные вещи или оказывали услуги. Но еще тогда, в XXI веке, ученые выяснили, что у большинства успешных предпринимателей есть психические расстройства: они невротичны и одержимы идеями, что мир можно переделать, что нужно всегда стремиться к лучшему, — и их беспокойство передается окружающим, как бацилла. После череды войн и международных конфликтов случилась интервенция, и президентом в Стране стал самый миролюбивый из кандидатов. Его кампания состояла из лозунгов «Психотерапия — в каждый дом», «Полюби себя таким, какой ты есть» и т. д. Психотерапевты стали самыми востребованными специалистами, с каждым годом уменьшалось количество преступлений, статистика суицидов ползла к нулю. Параллельно на производствах внедряли искусственный интеллект, нужда в работниках исчезала. Сначала был рост безработицы, но затем Стране ввели безусловный базовый доход. Деньги заменили товарами. Ученые рассчитали, сколько каждому человеку в зависимости от его комплекции и образа жизни нужно сладкого и мучного, сколько белковой пищи, сколько комплектов одежды он снашивает за год. Вещи выдавали одинаковые — одежда и модные стрижки как способ самовыражения никого не интересовали, люди стали предпочитать внутреннее внешнему.

Мошкину казалось, что Гаврила был всегда. Стоял за стойкой местной забегаловки, приносил посетителям невкусные пирожки и супы. Гаврила был стариком, но на ногах держался крепко. Во всех окрестных городах посетителей кафе и ресторанов давно обслуживали роботы. Но Гаврила сказал, что хочет подавать на стол, пока не умрет. Он заявил местным властям, что только так он чувствует себя счастливым, и попросил не лишать его душевного равновесия. Власти махнули рукой — что с него возьмешь, старика. Поработает пару лет и умрет, а потом на его место поставят робота. Но Гаврила не умирал.

Про него ходили слухи: будто бы до интервенции у его отца был ресторан, и посетители платили огромные деньги, чтобы в нем поесть. Гаврила начал работать в отцовском ресторане, когда был еще подростком, потом отец Гаврилы уехал, и ресторан превратился в простую забегаловку, но Гаврила по-прежнему там работал, теперь уже забесплатно. Говорили, будто бы однажды какой-то турист пришел в забегаловку к Гавриле и пожаловался, что пирожок пахнет тухлятиной. И Гаврила сделал немыслимое. Он стукнул рукой по столу и крикнул: «А ты что, заплатил, чтобы я смог купить для пирожков хорошее мясо?» После этого ему сделали предупреждение: еще раз такое повторится, и его увезут. Все, кто заводил громкие разговоры о деньгах, успехе, предпринимательском азарте, удачливости, куда-то надолго уезжали. Ходили слухи про какие-то санатории, где на интенсивных сеансах групповой психотерапии эти люди окончательно избавлялись от пережитков прошлого.

Сообщения начали приходить одно за другим поздно вечером. Первое: «ОНИ У ТЕБЯ??? ОН ИХ ОСТАВИЛ???» Второе: «Завтра после закрытия, постучи четыре раза»

Прадед Мошкина часто навещал Гаврилу в забегаловке. Когда Мошкин был маленьким, они с прадедом иногда сидели там до самого закрытия: когда двери запирались, Гаврила доставал из-под прилавка сладости и вкусные, свежие пирожки — днем посетителям таких не подавали. Они с прадедом подолгу о чем-то шептались, пока маленький Мошкин уплетал конфеты. С тех пор как прадед уехал, Мошкин ни разу не был в той забегаловке, но знал, что Гаврила по-прежнему там работает. Однажды, год назад, после очередной бессонной ночи он не выдержал. Пришел перед закрытием, дождался, пока уйдет последний посетитель, подошел вплотную к Гавриле и шепнул: «Расскажи мне про моего прадеда». Гаврила посмотрел на него так, как будто видел впервые: «Я его почти не помню. Он уехал 15 лет назад, да я его толком и не знал». Он отвернулся и стал расставлять тарелки по полкам. Тогда Мошкин достал из-за пазухи крошечный сверток и оставил его на столе — рядом с Гаврилиным телефоном. После этого он вышел за дверь.

Сообщения начали приходить одно за другим поздно вечером. Первое: «ОНИ У ТЕБЯ??? ОН ИХ ОСТАВИЛ???» Второе: «Завтра после закрытия, постучи четыре раза». Третье: «У тебя есть еще пуговицы? Ты ведь по-прежнему любишь сладкое?»

Когда дедовых пуговиц в шкатулке осталось совсем мало, Мошкин начал делать собственные. Теперь в бессонные ночи он не страдал от безделья, а придумывал новые рисунки и расцветки, выцарапывал иголкой узоры на маленьких кусочках стекла или дерева. Он встречался с клиентами ночью, всегда натянув на голову капюшон, а на лицо — балаклаву. Товар отдавал молча, чтобы не узнали по голосу. Днем он встречал на улице людей, у которых на куртках вместо заводских застежек были пришиты разноцветные пуговицы, и чувствовал гордость и торжество. Теперь он знал, что прадед не был сумасшедшим, закомплексованным и несчастным — он был человеком, который умел радовать других уникальными, поразительными вещами. После интервенции он уехал за границу, прихватив все заработанные деньги. Там, вероятно, и умер. Гаврила говорил, что прадед Мошкина был упертым, энергичным и сообразительным человеком, его магазин был старейшим в мире. У каждой пуговицы был свой дизайн, и люди из-за рубежа покупали продукцию прадеда для частных коллекций. «Если ты когда-нибудь сбежишь отсюда с парой ТЕХ САМЫХ пуговиц в кармане, за границей ты сможешь их продать и на эти деньги построить собственную фабрику», — сказал Гаврила в тот вечер, когда согласился рассказать Мошкину про его прадеда. Мошкин удивился: «Что значит “сбегу”? Разве меня тут кто-то держит?» Гаврила странно посмотрел на него и покачал головой. Он вообще часто не отвечал на вопросы. Например, он не объяснил, что будет, если рассказать всем, что это Мошкин делает пуговицы и продает за конфеты. Сказал только: «Никогда никому не признавайся. Иначе — санаторий. Тебе туда не надо, парень». Это злило Мошкина, но он все равно приходил к Гавриле раз в неделю. Гаврила находил покупателей, Мошкин наконец-то чувствовал себя счастливым, делая пуговицы и получая за это конфеты. Он мог есть столько сладкого, сколько ему хотелось, и от этого становился куда более спокойным, чем от занятий медитацией.

Правда, в последнее время на него стали странно коситься. В Город приезжал губернатор. Он остановил Мошкина на улице: «Молодой человек, скажите, а не ваш ли прадед держал пуговичный магазин?» Клиенты все чаще задерживались или не приходили, и каждый раз у Мошкина сердце уходило в пятки. Он больше не хотел скрываться, он не видел никакого преступления в том, что сам делает красивые пуговицы и продает их за сладкое. Он хотел, чтобы о нем все узнали, заговорили, и часто мечтал о волшебном мире, где такое возможно. Полиции в стране не было, законов, запрещающих носить пуговицы, — тоже. Но, по словам Гаврилы, если бы кто-то узнал, что Мошкин берет плату за свой труд, его увезли бы надолго — «туда, где от тебя ничего не останется, парень». Гаврила тоже вел себя все более странно. От него часто стали поступать сообщения: «Сегодня не приходи». Вокруг дома Мошкина ошивались незнакомые люди. Он снова начал грызть ногти и плохо спать. Однажды вечером Гаврила подсел совсем близко и прошептал: «Если они придут, беги к реке. Там — граница. Может, уйдешь по воде». Мошкин ничего не понял, но в тот вечер он сгрыз ноготь на большом пальце под корень.

В Город приезжал губернатор. Он остановил Мошкина на улице: «Молодой человек, скажите, а не ваш ли прадед держал пуговичный магазин?»

В ту ночь, когда клиент заставил себя ждать дольше обычного, Мошкин чувствовал себя неспокойно. Пока он возвращался, ему казалось, что откуда-то доносятся крики. «Это обман слуха», — говорил он себе. А потом увидел дым — с той стороны, где была закусочная Гаврилы. Мошкин ускорил шаг — он спешил к дому, проверить, что он еще стоит, что подвал не вскрыли, а пуговицы на месте. По дороге он вытащил из кармана телефон и увидел сообщения от Гаврилы. Первое: «Они знают, кто ты, беги». Второе: «Пуговицы. Не забудь». Третье: «Прадед оставил их специально. Для тебя». Мошкин убрал телефон в карман и помчался со всех ног.

тихое спокойное место

Амеди́я - небольшая разноцветная деревня, расположенная на вершине возвышенности в иракской провинции Дахук. В длину Амедия занимает 1000 метров, а в ширину - 500 метров, находясь при этом в 1400 метрах над уровнем моря.По преданиям, в окрестностях деревушки проживали персидские волхвы и жрецы, которые славились в искусстве чародейства. Именно отсюда, по мнению некоторых исследователей, отправились в Вифлеем библейские трое волхвов на поклонение и преподнесение даров младенцу Иисусу.